— Именно это. Спокойствие и уверенность в скором выздоровлении.

— Поясни, — она непонимающе на меня посмотрела.

— Твоя клиника рассчитана на богатых людей. И не просто на богатых, а на очень богатых. Тех, кто привычен к роскоши, кто ожидает, что слуги будут ловить их малейшие желания, и именно такая обстановка для них наиболее комфортна. Помести туда какого-нибудь младшего делопроизводителя, у которого жалованье семь гривен — ты всерьёз полагаешь, что он почувствует себя там на своём месте? А лечебница, которую мы строим, предназначена именно для таких, как он. И вот эта функциональность, которая тебе так не нравится, как раз и должна убедить больного, что им занимаются профессионалы, которые знают, что делают. Ему не нужно, чтобы вокруг него бегали слуги, он вылечиться хочет, понимаешь?

Мама замолчала и надолго погрузилась в размышления, забыв про свой салат.

— Какое-то здравое зерно в твоих рассуждениях есть, — наконец признала она. — Ты прав в том, что к разным пациентам нужен разный подход. Но всё же я считаю, что в эту лечебницу необходимо добавить немного тепла.

— Так для этого с тобой и согласовывают проект. Чтобы ты высказала ценные замечания. Не отмела весь проект с порога, а помогла его улучшить.

Мама опять задумалась. Немного подумав, она пришла к решению.

— Хорошо, Кени, я признаю, что судила слишком поспешно. Скажи архитекторам, чтобы они приехали ещё раз, я попробую взглянуть на проект новым взглядом. Кстати, когда ты планируешь начинать строительство?

— Это не от меня зависит, — досадливо поморщился я. — Я не знаю, когда Драгана наконец разберётся с этой проблемой. Уже начинаю сомневаться, не потеряем ли мы это лето.

— Там действительно сложно, Кени, — мягко сказала мама. — Ивлич и сама не знает, сколько времени это займёт.

— А ты знаешь какие-нибудь подробности? — оживился я при мысли, что она может мне рассказать хоть что-то.

— Да в общем-то, нет. Ивлич ко мне обращалась за консультацией, но я ей ничем помочь не смогла. Я ей подтвердила, что это случай одержимости какими-то необычными духами, но она это и без меня знала. Живого там ничего нет, а трупы и духи не мой профиль.

— Я всё же не понимаю, мама, — с досадой сказал я. — Неужели вы, со всеми вашими возможностями, настолько беспомощны против ходячего трупа?

— Понимаешь, Кени, мы легко можем этот труп уничтожить — сжечь, или развеять в пыль, или ещё что-нибудь. Но что будет дальше? Ты не учитываешь возможность, что этих духов подселили в трупы, чтобы их сдерживать? Это ведь может быть для них чем-то вроде тюрьмы, и тогда уничтожение носителей их освободит.

— Не думал о такой возможности, — признался я, ужаснувшись этой мысли.

— Я вполне понимаю, почему Ивлич действует так осторожно, — заметила мама, снова приступая к салату. — Можно было бы поэкспериментировать, будь это ненаселённая местность. Но здесь, посреди столицы, у неё просто нет права на ошибку.

Мы продолжили ужин в молчании. Мне говорить не хотелось — я только что в полной мере осознал, что именно свалилось на Драгану. Не знаю, почему я до сих пор не воспринимал опасность всерьёз — возможно, во мне до сих пор жили остатки наивного представления о Высших, которые любую проблему могут решить щелчком пальцев.

Молчали мы до десерта. Когда стол освободился от остатков ужина и по чашкам был разлит чай, мама вдруг решительно со стуком положила ложечку и объявила:

— Дети, у меня для вас есть новость. Мы с Эриком решили осенью пожениться.

Ленка радостно взвизгнула и кинулась её обнимать и тормошить, а мама со смехом от неё отбивалась. Когда они, наконец, успокоились, я с любопытством спросил:

— А почему именно осенью? Праздник плодородия, всё такое?

При этом совершенно неосознанно, без всякой задней мысли, посмотрел ей на живот, и она этот взгляд поймала.

— Кеннер! — возмущённо воскликнула мама. — Ты не находишь, что это слишком?

Я почувствовал, что она и в самом деле рассердилась. Да, как-то неудачно вышло.

— Всё, всё, — я поднял руки сдаваясь. — Глупая шутка, извини, пожалуйста. Но всё же — почему осень?

— Потому что скоропалительная свадьба — это неприлично, — объяснила мама, всё ещё хмурясь. — Сейчас у нас будет помолвка, и только через полгода свадьба. Нас, конечно, мнение общества не особо волнует, но зачем создавать лишние сложности на пустом месте?

— Очень разумный подход, — одобрил я. — Слушай, — вдруг пришла мне в голову мысль, — тебе же, наверное, нужно приданое.

Мама с Ленкой дружно посмотрели на меня как на безнадёжного идиота, и вместе скорбно вздохнули, как бы печалясь о моей непроходимой тупости.

— Кени, это родители дают приданое дочери, а не дети матери, — терпеливо объяснила мне мама.

— А, ну да, точно, — смутился я. — Ну тогда о приданом можно забыть, не думаю, что Ольга раскошелится. А про детей вы уже думали?

— Если я и буду рожать, то не раньше, чем через год после свадьбы, — твёрдо заявила мама. — Чтобы ни у кого не было даже тени сомнения, что ребёнок родился в браке. Достаточно того, что проблемы были у тебя, повторения я не хочу.

— Да я бы не сказал, что у меня были какие-то заметные проблемы, — пожал я плечами. — Так, несколько раз пытались уколоть.

— У тебя не было проблем лишь потому, что ты у всех отбил желание создавать тебе проблемы. Это твоя заслуга, а не моя.

— Ну что за глупости, мама, — закатил я глаза. — Ты ещё виноватой себя почувствуй. Ну так что, объявляем о помолвке?

— Объявляем, — вздохнула мама.

Глава 24

Ехать было далековато. Мы с Ленкой заложили немного времени на непредвиденные задержки и приехали чуть раньше, чем нужно, но наши одногруппники были уже там и нервно перетаптывались в сторонке. Третья, мещанская, группа тоже присутствовала, и судя по доносящимся эмоциям, нервничала ещё больше. Чуть дальше, на самой границе леса, на брёвнышках и пеньках вальяжно расположился пятый курс, снисходительно взирая на суету мальков. Похоже, тех, кто жил в общаге, доставили всех вместе — но четвёртого курса почему-то видно не было.

— Привет, — поздоровались мы, подойдя к своим. — С чего это вы так нервничаете?

— Мы не нервничаем, — ответила за всех Дара. — Ну, если только совсем немного.

— Лучше постарайтесь успокоиться, — посоветовал я им. — Хотя по сравнению с третьей группой вы действительно выглядите неплохо.

— Они нас достали, — с отвращением сказала Дара. — Всё надеялись выпытать, как мы разделимся на команды, и с кем в команде будете вы с Леной. И из второй группы тоже подходили, расспрашивали. Так-то они с нами даже здороваться не хотят, а тут прямо лучшие подруги.

— Вы им сказали, что мы будем группой участвовать? — с любопытством спросил я.

— Нет, мы решили никому ничего не говорить. Просто улыбались загадочно.

— Коварно, одобряю, — засмеялся я.

Разговор как-то незаметно перешёл на пустяковые темы — как всегда бывает в такие моменты, когда люди начинают болтать о разной чепухе просто для того, чтобы снять напряжение.

— Всем привет, — сзади незаметно подошла Анета. — Ну как, готовы?

— Ещё бы знать, к чему, — проворчал Иван.

— Скоро скажут, не беспокойся, — усмехнулась Анета.

Я огляделся — народу вокруг заметно прибавилось. Недалеко от нас стояли уже две девчонки из второй группы. В сторонке что-то оживлённо обсуждала целая толпа преподавателей — я заметил даже нашу кураторшу Ясеневу, которая ради такого случая нарядилась в защитного цвета штаны и куртку, и выглядела крайне воинственно и непривычно. Надеюсь, она не планирует как-то участвовать, а то я бы лучше сразу сдался. Что меня особенно удивило — недалеко от нас стояли двое Высших, которых я шапочно знал по Совету Лучших. Я склонил голову, и они кивнули в ответ. И что им понадобилось на обычном студенческом турнире?

— Анета, а скажи, пожалуйста, — вдруг пришла мне в голову неожиданная мысль, — Алина тоже здесь?